Друг чести, друг народа 20 марта 1754 года родился Александр Семёнович Шишков, русский писатель, военный и государственный деятель
20 Мар. 2016 , Вс. 
Лаврский календарь, новости 
793
20 марта 1754 года родился Александр Семёнович Шишков, русский писатель, военный и государственный деятель. Он похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры.
Мы привыкли воспринимать первую треть XIX века и всех деятелей той эпохи через призму пушкинской поэзии. Вот и образ Александра Шишкова складывается в нашем сознании из поэтических строк.
Угрюмых тройка есть певцов —
Шихматов, Шаховской, Шишков,
Уму есть тройка супостатов —
Шишков наш, Шаховской, Шихматов,
Но кто глупей из тройки злой?
Шишков, Шихматов, Шаховской!
Эта злобная эпиграмма написана Пушкиным в 1815 году, когда Александр Семенович занимал должность Президента Российской Академии и активно пропагандировал свои своеобразные идеи. В чем они заключались? Во-первых, русский язык является праязыком, во-вторых, образцом нашего национального языка является церковнославянский и именно на него должны ориентироваться литераторы, и, в-третьих, русский язык следует беречь от нововведений, галлицизмов и прочих иноземных влияний. Кроме того, Шишков полагал, что трансформация языка ведет и к трансформации менталитета, превращает подданного в потенциального революционера. Эти идеи Шишков излагает в трактате «Рассуждение о старом и новом слоге», а также в «Славянорусском корнеслове»:
«Я почитаю язык наш столь древним, что источники его теряются во мраке времен; столь в звуках своих верным подражателем природы, что, кажется, она сама его составляла; столь изобильным в раздроблении мыслей на множество самых тонких отличий, и вместе столь важным и простым, что каждое говорящее им лицо может особыми, приличными званию своему словами объясняться; столь вместе громким и нежным, что каждая труба и свирель, одна для возбуждения, другая для умиления сердец, могут находить в нем пристойные для себя звуки. И наконец, столь правильным, что наблюдательный ум часто видит в нем непрерывную цепь понятий, одно от другого рожденных, так что по сей цепи может восходить от последнего до первоначального ее, весьма отдаленного звена. Преимущество этой правильности, непрерывного течения мыслей, видимого в словах, так велико, что ежели бы внимательные и трудолюбивые умы открыли, объяснили первые источники столь широко разлившегося моря, то знание всех вообще языков озарилось бы светом доселе непроницаемым».
В рамках этой идеологической модели, будучи чиновником от просвещения (с 1796 года Шишков — член литературной Российской Академии, с 1813 года — ее президент, в 1824-1828 годах — министр народного просвещения), Шишков сделал много дурного. Например, приостановил деятельность Библейского общества, конечно, зараженного масонским влиянием, но выполнявшего важную просветительскую работу по переводу Священного Писания на русский язык. Благодаря Шишкову попали под запрет многие исторические и философские сочинения (особенно досталось французским просветителям) и даже христианский катехизис митрополита Филарета. В конце концов, именно он разработал жесточайший цензурный устав 1826 года (в 1828 году он был заменен на более вегетарианский).
С другой стороны, ему принадлежит несколько замечательнейших достижений. Шишков организовал «Беседу любителей русского слова» — содружество, в которое «допускались и приглашались молодые литераторы для чтения своих произведений». «Беседы» способствовали популяризации русского языка в обществе, в котором (это отмечали даже иностранцы) дворяне больше говорили на французском и английском, чем на родном наречии.
Шишков способствовал популяризации древнерусской поэзии, и, получив рычаги власти, создал благоприятную образовательную и научную среду для зарождавшейся русской школы славистики. В его президентство в Российской академии наук был подготовлен «Словарь церковнославянского и русского языка», изданы «Общий церковнославяно-российский словарь» Петра Ивановича Соколова и «Русская грамматика» Александра Христофоровича Востокова (эта книга положила начало сравнительному славянскому языкознанию в России). Множество замечательных ученых-филологов было выпестовано в этом учреждении.
Наконец, филологические идеи Шишкова (сыгравшие благотворную роль в его деятельности на посту президента Академии) оказали положительное влияние на многих литераторов той эпохи, — Федора Глинку, Вильгельма Кюхельбекера, Александра Грибоедова, Ивана Крылова — которые сознательно архаизировали свой язык и тем обогащали его. Как отмечает Юрий Лотман, «несмотря на обилие в творчестве Пушкина полемических ударов против Шишкова, определенные стороны его языковой позиции учитывались поэтом».
Кстати Александр Сергеевич с 16 лет дружил с племянником Шишкова — Александром Ардалионовичем (ему посвящено стихотворение «Шишкову» 1815 года), который в то время был довольно известным поэтом.
Военный моряк, участник Средиземноморского похода 1776—1779 годов, русско-шведской войны 1788—1790 годов, особенно возвысившийся в годы правления Павла I и получивший из его рук адмиральские регалии, Шишков в правление Александра I ушел с военной службы и долгое время находился на вторых ролях. Однако в 1811 году накануне Наполеоновского вторжения Александр Семенович сменил Сперанского на посту Государственного секретаря. Покинул он этот пост через 5 месяцев после взятия Парижа. Шишков выполнял функцию «министра пропаганды», призывающего русское общество к объединению перед лицом грозного врага.
Гораздо позже в 1828 году Пушкин писал о Шишкове того периода:
Сей старец дорог нам: друг чести, друг народа,
Он славен славою двенадцатого года;
Один в толпе вельмож он русских муз любил,
Их, незамеченных, созвал, соединил…
(«Второе послание к цензору»)
Владимир Набоков в комментарии к «Евгению Онегину» полагал, что эти строки написаны Пушкиным из тактических соображений (нужно-де было угодить новому главному цензору). Пускай так, но в них нет ни на йоту неправды.
